Новости / Публикации

1 октября 2019 Нелепо, некрасиво, не вовремя "Гробница малыша Тутанхамона" Оливии Дюфо, Псковский театр драмы имени А. С. Пушкина, реж. Елизавета Бондарь. Спектакль был показан на сцене ТЦ "На Страстном" на фестивале "АртМиграция - 2019" Визуально-аналоговая шкала (VAS) предназначена для измерения интенсивности боли. Она представляет непрерывную шкалу в виде горизонтальной или вертикальной линии и расположенных на ней двух крайних точек: «отсутствие боли» и «сильнейшая боль, какую только можно представить». Врач просит пациента указать, в какой точке шкалы, по его ощущениям, находится его боль.
А что если твоя боль спрыгнула с этой шкалы, и тебе так больно, что ты уже не чувствуешь её? Мгновенно или постепенно ты превращаешься в камень. Или эта боль заворачивает тебя в тысячу слоёв кокона, сквозь который глухо, еле-еле доносятся какие-то звуки из прежней жизни. Но теперь это не важно. Ты умер, больше ничего нет, ничего не происходит, ничего не будет.
В этой точке боли и оказывается Джейн (Наталья Петрова), амбициозная художница, пишущая комиксы для престижного конкурса "Смеючая ива". Джейн участвует в гонке за признанием, Джейн влюблена в свой комикс, Джейн талантлива, Джейн требует понимания, Джейн – творец, Джейн сжата как пружина, на кону приз, который объявит всему миру о том, что она есть. И вот какая напасть: дочь художницы Атланта (Дарья Чураева) в компании с подружками совершает суицид. Похожий на перформанс. На автостоянке, разрисованная чернилами, обложившись миндальными булочками и выпив бензина. Нелепо, некрасиво, не вовремя. Безнадежно.
Спектакль Елизаветы Бондарь (режиссёр и автор художественного оформления) «Гробница малыша Тутанхамона», показанный Псковским театром на "АртМиграции", обрушивает лавину боли, страха, агрессии, холода. Весь сценический мир, на первый взгляд, сужен до панели комикса (именно в этом стиле исполнена сценография). Но на сцене эти панели встраиваются одна в другую. Множество порталов в многомерную вселенную. Одна рамка, другая, третья. Чёрная дыра, взорванная, снесенная вершина опрокинутой пирамиды. (В программке спектакля отдельно обозначен дизайнер "черной дыры" - Евгений Афонин.) Эта сплошная чернильная темнота: то втягивает в свой морок растерянных, напуганных героев, то исторгает, выплёвывая из себя хтонических демонов с потоками вечного холода.
Опустошен, лишен всяких признаков бытовой человеческой жизни домашний мир семьи Джейн. И тоже пронизан холодом, обнесен личными границами, вежливым, приличным сочувствием, психотерапевтическим проговариванием, которого уже никто не слышит. И никакая осознанность никому не помогает.
После известия о смерти дочери Джейн Хейли исступлённо рисует новый комикс. О малыше Тутанхамоне, идущем в Царство мертвых, в поисках своей мамы-мумии. Уровень боли Джейн так велик, так невыносим, что единственное, что она может: заново отрисовать свой путь к дочери. Актриса не истерит, не плачет, не жалуется. Она звенит от боли. Можно спастись, - было бы за что ухватиться. И Джейн держится за маркер, пролагающий ей путь. Именно её путь. Потому, что малыш-фараон, совершающий свой последний, страшный трип на пути к весам Анубиса, - и есть Атланта. Джейн, находящаяся на грани безумия, одержима только одним – облегчить этот путь Тутанхамону-Атланте. Позволить себе пройти его, положить камень вины на весы. Нарисовать на этот раз всё правильно.
Мы видим агрессивный портальный сплэш-пейдж (термин комикса), заключающий в себя зрителя как в окончательно определенные границы репрессивности человеческого существования (медиахудожник Алина Тихонова). С изображениями мертвых диктаторов, правителей царства мертвых. Истуканов, расставленных в безвоздушных, спутанных, мертвых пространствах. Там нет ничего, время бесконечно и мучительно.
Спектакль, в отличие от пьесы Оливии Дюфо, лишён теплоты, здесь отсекается человеческое и живое. Актёры встроены в эстетику комикса. Здесь чувства, слова, действия персонажей редуцированы до рамочных формул. Сентиментальный пафос и «страдательность» снижены режиссёром к холодной, рассудочной констатации. В обоих мирах – и в мире Джейн, и в мире Тутанхамона-Атланты – герои словно отретушированы и обведены контуром. Они как в комиксе становятся кросс-персонажами, переходя из одной вселенной в другую. Портер (Денис Кугай), отчим девочки, с вечной бутылкой и в подпитии (он же Портер), манифестант осознанного соблюдения границ и положенного сочувствия, является и Хоремхебом, саркастическим, но терпеливым проводником в пугающий малыша мир, и карикатурным Лениным: рука показывает направление, рука заложена за жилетку, прищур-картавость-кепка. Кисси Кандида (Анна Шуваева) из лицемерной, разъедающей своей приторностью (она же "поцелуй" и грибок Candida), ноющей подружки, оборачивается в царстве мёртвых женщиной-крокодилом, гипнотической, подчиняющей, усыпляющей волю. Лайонел Фризер (Евгений Терских), успешный, надменный, замёрзший (он же Фризер) писатель, в других вселенных является Анубисом и Сталиным, и во всех трёх ипостасях именно он безжалостный вершитель судеб, выносящий приговор, кладущий сердце, жизнь и смерть на весы. Актёры существуют в этой многоплановой истории виртуозно. Персонажи обретают художественный объём в интересно разложенной, специально написанной для спектакля Николаем Поповым голосовой партитуре - мелодекламации, аудиошума из сэмплированных голосов актёров (на обсуждении спектакля это назвали "аудиотерроризмом").
Авторы спектакля погружают нас в бесконечно репрессивный, холодный, обведенный контуром мир, в котором художник высасывает жизнь из своих близких и крадёт эту жизнь, заворачивая всё отобранное в обложку очередного комикса. "Бэнг-бэнг" - пишет творец в речевой рамке комикса: "Нам никто не нужен! Не мешайте!" Пытаясь избыть свою невыносимую боль, нанесенную нам и причинённую нами, мы пишем в своём одиночестве одни и те же иероглифы. На папирусе или в макбуках.
А маленькая Атланта-фараон идёт по вечному пути ребёнка, оставаясь измученным подростком, которому страшно, непонятно, больно. И в жизни, и в смерти. И от этого взрывается маленьким Гитлером, обвиняя мать и вскидывая вверх руку с маркером, и сворачивается в позу эмбриона, ища защиты взрослых, охраняя своё сердечко. Атланта-Тутанхамон, подросток, неясно чувствующая двоичность всякой сущности, ищущая идентичности, называет себя Я-я. И камень вины, брошенный в мать, обращается в сердце. Финальная пауза - это единственная сцена в спектакле, наполненная человеческим теплом. Встреча Джейн и Атланты, Мумии и Тутанхамона длится и длится. За эти секунды, минуты, вечность прощается всё. Джейн проходит метафизический путь принятия боли и смерти. Смерти как принуждения к жизни и повода для любви. Алена Карцева Фото Инны Афанасьевой Алёна Карцева - окончила факультет иностранных языков Тульского педагогического университета им. Л.Н. Толстого. Студентка Высшей школы деятелей сценических искусств им. Геннадия Дадамяна. 1993 – 2014 - Тульский ТЮЗ, заместитель художественного руководителя по репертуару. 2018 - 2019 Драматический театр Черноморского флота РФ, Севастополь, заведующая литературной частью.

29 сентября 2019 МИГРИРОВАТЬ В БУДУЩЕЕ VII Всероссийский молодежный форум-фестиваль «Артмиграция», ежегодно проводящийся в Москве Союзом театральных деятелей, представил в основной программе семь спектаклей из театров Архангельска, Воронежа, Пскова, Ижевска, Томска, Верхнего Уфалея и Бийска. Судя по ним, молодая режиссура за пределами двух столиц сегодня предпочитает оставаться в пределах стандартной коробки сцены, знакомой театру драматургии, нарративного театра и рефлексии о травмах прошлого. Первое, что бросается в глаза в афише «Артмиграции»-2019, это отсутствие современной российской драмы. Если, конечно, не причислять к таковой «Фантазии Фарятьева» Аллы Соколовой 1978 года и текст-вербатим Ярославы Пулинович, написанный специально для сентиментального роуд-муви «Любовь» («Новый театр», Воронеж). Фестиваль прошлого года, четыре из девяти спектаклей которого были поставлены по пьесам-дебютантам «Любимовки», давал надежду, что так теперь будет всегда — кому же еще начинать сценическую судьбу молодых драматургов, как не молодым же режиссерам? Но нет… А вот чем явно порадовал форум-фестиваль этого года, так это количеством независимых театров (три из семи), развитие которых в регионах гораздо активнее, чем в обеих столицах. «Вся сладость жизни» И. Мощицкого.
Фото — И. Афанасьева. Открывал фестивальную программу спектакль режиссера Ильи Мощицкого «Вся сладость жизни» (Архангельский молодежный театр) по произведению Ромена Гари. Ядовитый по цветовой гамме и агрессивный по способу коммуникации со зрителем, спектакль напоминает галлюцинацию. Сцены «перематываются» вперед, как на видеопленке, превращая актеров в мельтешащих ломаной пластикой марионеток. Режиссер, безразличный к комфорту зала, работает с эстетикой отвратительного и главным ее воплощением делает образ малыша Момо с внешностью трансвестита без пола и возраста. Момо вырос в трущобе проституток, затерян меж национальностями и религиями. Актер Степан Полежаев пригвожден к креслу по центру сцены и будто индифферентен к окружающему миру, бьющемуся вокруг него в предсмертной конвульсии. А зритель, в свою очередь, пригвожден к странному лицу артиста, которое выведено крупным планом на экране. Безоценочно-монотонное повествование, надломленный голос, словно перекошенное невидимым шрамом лицо, чуть искривленный горькой усмешкой рот — Полежаев близок по типу существования к актерским работам Игоря Миркурбанова. Он создает образ, отвратительный столь же, сколь и притягательный. Откровенную исповедь аномального человека режиссер обертывает в экспрессивную визуальность: рваные фрагменты фотообоев с африканской фауной, кислотные цвета костюмов, беспощадная музыка, макабрические пляски. Сценография Сергея Кретенчука, усиленная неестественными голосами артистов и видеорядом бегущих диких животных, внушает чувство опасности и дикости этого мира, где нет разницы между львом, пожирающим зебру, и человеком, пожирающим человека. Спектакль оставляет ощущение липкого психоделического сновидения, из которого невозможно вырваться. Также впервые, откликаясь, видимо, на феминистский тренд, «Артмиграция» этого года стала в большей степени женским фестивалем. К женской драматургии, заполонившей лонг- и шорт-листы конкурсов новых пьес последних лет трех, с ее бесконечной рефлексией о проблемах пубертата, одиночества и детско-родительских отношений добавляется в театральном ландшафте и женская режиссура. Четыре из семи спектаклей созданы полностью женскими группами: драматург, переводчик, хореограф, режиссер. Но это — так, скорее статистика. Гендер никак не отражается в спектаклях — сложносочиненных, бескомпромиссных, с гибельностью финала. «Гробница малыша Тутанхамона» Е. Бондарь.
Фото — И. Афанасьева. Как, к примеру, постановка Елизаветы Бондарь «Гробница малыша Тутанхамона» (Псковский театр драмы) по пьесе молодого американского автора Оливии Дюфо, которая исследует границу между реальной жизнью и творческой фантазией художника. Сценографически и видеоартом монтируются и смешиваются три плана повествования. На рамку сцены проецируется графический комикс-диалог Ленина и Гитлера. На наклонном помосте в реалистичном рисунке роли с трудом пытаются существовать актеры — семья художницы, переживающая самоубийство дочери-подростка. В глубине сцены комиксовым пузырем зияет черная дыра — параллельное измерение малыша Тутанхамона, который выглядит, как синтез маленького Гитлера и Чарли Чаплина. Он — герой комикса, в рисование которого художница сбегает от травматичной реальности и там продолжает диалог с потерянным ребенком. Спектакль усложнен еще и аудио-партитурой. По ней выстроен не только шумовой и звуковой фон, но и ритмическая структура речи актеров — с аффектированной акцентуацией, дискомфортными синкопами. Фразовые ударения расставляются как бы рывками и расчленяют текст на отдельные музыкальные фразы («симфония интонаций», как называет это сама Бондарь). Все три плана повествования сходятся в финальной встрече мамы и дочери: объятия только взглядами, без касаний. С трудом зал выдерживает 30 секунд тишины, к которым вел час аудиотерроризма. Но скороспешно срывается на аплодисменты, не давая чуть дольше позвучать простой мысли: в сердце любого тирана кощеевой иголкой — слова, что повторяет малыш Тутанхамон: «Я хочу увидеть маму». Природу созревания зла исследует и выведенный в плоскость хромакея, построенный на стоп-кадрах спектакль Нади Кубайлат по повести Чехова «В овраге» (театр «Вымысел», Верхний Уфалей). В образе Анисьи — жены глухого Степана, которая из зависти к наследству обливает кипятком его племянника-младенца, — угадывается будущая Васса Железнова, непреклонный ни перед чем монстр. В обманно-наивных «Фантазиях Фарятьева» Виктории Печерниковой (Бийский драматический театр) физическое существование артистов выстроено по четкой формуле несовпадений и невстреч. Никто никому не смотрит в глаза, двигаясь в механическом рисунке роли. В финале «Фантазий» стены комнаты сдвигаются, стискивают сердобольную мамашу с письмом в крохотную клетушку (сценография Ксении Кочубей), наглухо разделяя по разные стороны сцены (и света) зацикленную на себе Любу и сползающего в небытие своего монолога Павлика. «В овраге» Н. Кубайлат.
Фото — И. Афанасьева. «Фантазии Фарятьева» В. Печерниковой.
Фото — СТД РФ. Но от режиссера Виктории Печерниковой, у которой в одной только Москве идет шесть спектаклей, столичный зритель, в общем, знал, чего ожидать. Как и от Елизаветы Бондарь — ее «Пилорама плюс» Ярославского театра стала самым громким событием прошлогодней «Артмиграции» и вошла в программу «Маска Плюс» фестиваля «Золотая Маска». Как и от Нади Кубайлат, чей спектакль «Мой папа Питер Пэн» открыл сезон в «Сатириконе». Но чего уж точно не ждали зрители «Артмиграции», так это «Плохого театра». А он появился и стал лучшим событием фестиваля-2019, пусть и в офф-программе. Режиссер и идеолог «Плохого театра» Дмитрий Крестьянкин, на спектакли которого принципиально не продаются билеты (зрители приходят бесплатно), в Петербурге занимается, в основном, социокультурными проектами: театральная лаборатория для слепых и слабовидящих «Особый театр»; известный проект Бориса Павловича «Квартира. Разговоры». Спектакль «Магда» по пьесе Майкла Ардитти — третья постановка «Плохого театра» и первая в России инсценировка пьесы в переводе Ольги Варшавер и Татьяны Тульчинской. Это тоже своего рода арт-терапия, игротехника, работающая с чувством вины и неоднозначности границ между жертвами и палачами. «Магда» Д. Крестьянкина.
Фото — СТД РФ. Буквально загнанный в угол Боярских палат, спектакль о последних днях в бункере Гитлера органично вбирает в себя и низкие арочные своды, и грубые кирпичные стены, и подвальное эхо пространства. В этой гробнице уже мертвых не-людей бессловесной тенью бродит Адольф в белой пижаме-саване; его больным воспоминанием оживает сцена их венчания с Евой Браун; упражняется в остроумии чертовски обаятельный Мартин Борман; и «Медея Третьего Рейха» должна в здравом уме принять решение о саморучном умерщвлении всех шестерых своих детей. Историю супругов Йозефа и Магды Геббельс режиссер ставит как макабрическую комедию масок, легкую по форме при всей жуткости содержания. Легкость эта — заслуга чеканной работы артистов, существующих в брехтовско-ироничном отстранении от образов. «Играем!» — бросают друг другу команду, как напоминание об этой дистанции. Играют в детей — простое обозначение голосом и поворотом головы в профиль; играют в смерть — в белом гриме готические лица; играют в ритуалы — проносят ночной горшок Гитлера вроде Чаши Грааля. Спектакль расчерчен, как балет: жест, взгляд, поворот головы, скорость речи и пауза для остроумной шутки — все по невидимому метроному, по ускоренному тиканью внутреннего механизма. Но и в таком скоростном темпоритме и слаженной ансамблевости каждый артист успевает прозвучать сольно, даже не проронив ни слова. Как, к примеру, в пластической сцене Блонди — любимой собаки предводителя фашизма. Актер в роли Гитлера на минуту превращается в существо на четырех лапах, увлеченно поедающее салатный лист и не подозревающее о скорейшем своем расстреле. Физиологическая точность артиста порождает ужас этой сцены, что-то от кафкианского «Процесса». «Магда» Д. Крестьянкина.
Фото — СТД РФ. Хлопки ладоней по кирпичной стене — и бункер словно наполняется стаей летучих мышей. Шесть запрокинутых голов актеров с ложками во рту — и зримы трупы детей, отравленных ампулами яда из рук мамы Магды. С грохотом падают ложки в металлический таз — и ясно, что это конец. Пластика, голос, звук — все средства выразительности. Стул, жестяные кружки, подносы (как они восходят серебристыми нимбами за головами молодоженов в сцене венчания!) — весь реквизит. Но сама бедность театра обращается режиссером в богатство растущих смыслов. Без экранов и декораций, без сценографии и музыкантов спектакль «Плохого театра» стал на этом фестивале самым высокотехничным с точки зрения актерского мастерства и ясным по смыслу событием. «Артмиграция», ежегодно собирая из регионов спектакли молодых выпускников столичных театральных вузов, дает некоторый срез того, «что болит» у нового поколения режиссуры. «Вся сладость жизни» из Архангельска, «Конармия» из Ижевска, «Гробница малыша Тутанхамона» из Пскова, «Магда» из Питера и даже итоговый спектакль специального проекта «Лаборатория 40+» — все это попытки преодоления травмы многократным коллективным проживанием прошлого, тотально мирового или сугубо индивидуального. Режиссеры будущего, те, кто завтра возглавит большие сцены, сегодня продолжают исцеляться и исцелять от прошлого, вариться в петле обратной реакции минувшего века террора, длящегося явно более 100 лет. Артмигрировать концепциями смыслов и форм в будущее пока остается задачей на вырост.

26 сентября 2019 «Рецензент»: спектакль «Жанна» Слушать на сайте «Эхо Москвы» в Пскове»

19 сентября 2019 "Страх постепенно входит в нашу жизнь". Что прокуратура ищет в "Ревизоре" Премьера "Ревизора", поставленного Петром Шерешевским в Псковском драмтеатре, прошла год назад. Однако сенсацией спектакль стал только сегодня: после показа на фестивале "Реальный театр" в Екатеринбурге площадку, где играли псковичи, пришла проверять уральская прокуратура. Поводом стала возмущенная авторская колонка: "На сцене ТЮЗа детям показали изнасилование. Какого черта?" "Ревизор": изнасилованная Мария Антоновна и ее семья в ожидании переезда в столицу В афише Псковского академического театра драмы имени Пушкина "Ревизор" анонсирован как "фантазия в двух действиях на тему комедии Н. Гоголя". Режиссер – петербуржец Петр Шерешевский – перенес действие в наши дни, заменив кринолины на гаджеты и соцсети. Получилось органично: и семья городничего, живущая выгодами своего положения, и местная элита, заглядывающая в рот начальству, и сплошная, почти невидимая, но неизбежная коррупция – все выглядит актуальным, как будто Николай Васильевич – наш современник. "Ревизор" Шерешевского и так-то сложно назвать комедией (максимум – горькая сатира), но та сцена, о которой шла речь в колонке Алены Абрамовой, и вовсе превращает гоголевскую историю в трагедию. Окрыленный мечтами о карьере в столице, городничий отдает Хлестакову свою дочь. И лже-ревизор тут же насилует ее, много раз подряд, фактически на глазах у семьи. При этом родители – празднующие свое будущее счастье – на переднем плане, а сцена изнасилования – под одеялом, в глубине сцены. Порнография – последнее, что приходит на ум, когда смотришь этот спектакль. Когда заявление Абрамовой о показанной детям сцене изнасилования широко разошлось по сети, прокуратура Свердловской области решила проверить екатеринбургский ТЮЗ, где шел "Ревизор", детали и сроки проверки пока неизвестны. Организаторы фестиваля "Реальный театр" подчеркивают, что на афише была маркировка 18+. Руководство Псковского драмтеатра также выпустило официальное заявление. Художественный руководитель Дмитрий Месхиев и арт-директор Андрей Пронин убеждены, что "в спектакле "Ревизор" есть немало вещей, не понятных детям, а вот вещей, способных оскорбить детскую нравственность, нет". Автор постановки Петр Шерешевский, главный режиссер Камерного театра Малыщицкого в Санкт-Петербурге, в интервью Север.Реалии рассказал, что он думает о проверке прокуратуры, о массовой поддержке осужденного на 3,5 года актера Павла Устинова и других арестованных по "московскому делу". Петр Шеришевский – Стала ли для вас неожиданностью реакция на спектакль в Екатеринбурге или вы ожидали чего-то подобного? – Нет, я ничего не ожидал – когда играли спектакль, никакой тени скандала там не было, принимали нас прекрасно. Были разные мнения у критического сообщества, это связано с разными вкусами, но ни в коем случае не с тем, что кому-то что-то показалось унизительным, скандальным и так далее. Я был очень сильно удивлен, тем более, что закон мы соблюдаем, маркировка 18+ стоит. – Раньше случались подобные инциденты? Людям почему-то очень нравится возмущаться
– Что-то было лет 10 назад в Ижевске, но я уже не помню. Даже не помню, с каким спектаклем связано. – Когда была премьера "Ревизора" в Пскове, некто написал похожий донос на сайт губернатора, говоря о себе во множественном числе: "Мы от такой постановки "Ревизора" немного опешили. Не готовы еще мы к таким реалистичным сценам. Если нет внутренней цензуры у артистов, то цензура должна быть со стороны чиновников от культуры". Тогда были последствия? – Нет, тогда ничего не было. В общем, я привык к тому, что порой появляются письма возмущенных зрителей. Людям почему-то очень нравится возмущаться. Ну, к этому надо привыкнуть. "Ревизор" на сцене Псковского драмтеатра – Легко ли было переносить Гоголя в наши реалии? – Я подхожу к постановке любого спектакля как процессу познания. Ты берешь текст автора, понимаешь, что тебе интересно будет жить с его поэтикой, с кругом проблем, которые он затрагивает в своем произведении, и дальше ты через призму этого произведения начинаешь познавать себя в сегодняшнем мире. Занимаясь сатирой, мы говорим о том, до какой глубины падения может дойти человек, действуя из страха и карьеризма Спектакль рождается в процессе репетиций – от моих ощущений, от ощущений артистов, в нем занятых. Многое рождается, например, в снах артистов. Есть Камиль Хардин, который играет Хлестакова, одна сцена ему просто приснилась и потом целиком вошла в спектакль – с макаронами, которые он раскладывает на головы слушающих его чиновников. Спектакль – это интимный, странный процесс. И пресловутая сцена изнасилования, в которой меня обвиняют, она абсолютно, с моей точки зрения, нравственная. Занимаясь сатирой, мы говорим о том, до какой глубины падения может дойти человек, действуя из страха и карьеризма. И эта сцена родилась только к концу репетиций – постепенно материал сам таким образом развивался, что из текста Гоголя появилась вот такая сцена. Сцена из спектакля
– Псковская труппа легко согласилась играть столь острый спектакль? – У нас с труппой – любовь и взаимопонимание! Когда ты относишься к артистам как к со-творцам, они это чувствуют и понимают, что мы вместе познаем мир и вместе разбираемся в наших общих ощущениях. Артисты всегда с огромным интересом на это откликаются. Я люблю эту труппу, мне кажется, что они настоящие художники. И с ними интересно пускаться в неведомое путешествие. Из страха человек теряет человеческое достоинство
– Я почему спрашиваю: лет пять назад Варвара Фаэр приезжала в Псков, чтобы сделать документальный спектакль "Банщик", и тогда труппа саботировала проект, в том числе, из "моральных соображений"… – Я слышал эту историю. Пока я читал об этом в Фейсбуке, я думал: ай, какие негодяи артисты! В результате, зная теперь этих артистов лично, и вообще зная актерскую природу, я думаю, что там было что-то неладно с точки зрения профессии, этики и так далее. Это вылилось в странный профессиональный конфликт, но артисты ведут себя таким образом, когда чувствуют, что решаются не творческие задачи и когда их как творческие единицы неправильно используют. Я никого не хочу осуждать, но глядя на этих людей, я понимаю, что они настоящие художники, которые не боятся острых, провокативных тем. Я думаю, там было все не так однозначно. Петр Шерешевский и псковская труппа – Если вернуться к "Ревизору": вы вкладывали политический смысл в этот спектакль? – Я бы даже не сказал, что он политический, я бы сказал, что он остро-социальный. Вслух произносить не буду, там все сказано достаточно внятно. О страхе, под которым мы живем, который постепенно входит в нашу жизнь. И о том, что из страха человек теряет человеческое достоинство. – Теперь, когда к спектаклю привлечено большое внимание из-за скандала, вы не опасаетесь жесткой реакции со стороны власть предержащих? – Мне кажется, что в данном случае нет никакого повода. Спектакль, конечно, острый, но он ни в коем случае не прямая политическая декларация. Никакой порнографии, в которой нас обвиняют, там тоже нет. Никто не запрещал обнаженного тела на сцене в спектакле с маркировкой 18+. Поэтому причин в чем-то нас обвинить – даже в нынешние времена – нет никаких. – Волею случая, театральный мир сегодня на острие политики. Вы следите за историей Павла Устинова? Павла Устинова-то удастся отстоять. Но страшно, что есть десятки и сотни людей, вокруг которых нет такой яркой медийной кампании
– Да, я слежу, и я считаю, что мы обязаны в этой ситуации высказываться. Страшная, по-моему, история, когда человек, даже не участвующий в акции, даже не выкрикивающий лозунгов, вдруг оказывается осужден на 3,5 года, и суд цинично отказывается рассматривать все доказательства защиты. И еще страшнее, как здесь работает "окно Овертона". Мы говорим: он даже не выкрикивал лозунги, он даже не участвовал в акции, а его сажают в тюрьму. И таким образом становится как бы легитимным, что если человек выкрикивал лозунги и участвовал в акции, то уж его-то посадили бы в тюрьму за дело и по праву. Когда невиновный оказывается на скамье подсудимых – это страшно, но еще страшнее, что все остальные [участники протестных акций] априори становятся "виновными". При этом мы видим на видео, как четыре человека в касках нападают на безоружного человека с телефоном, избивают его, а потом на скамье подсудимых оказываются не они, а он. – Как вы думаете, у актерского цеха получится отстоять коллегу? – Почему-то в данном случае, после дела Голунова и после того, как дело Серебренникова (тьфу, тьфу, тьфу), кажется, закончится благополучно, я думаю, что Павла Устинова-то удастся отстоять. Но страшно, что есть десятки и сотни людей, вокруг которых нет такой яркой медийной кампании, и я не думаю, что с ними будет все хорошо. "Ревизор": Хлестаков перед провинциальным начальством – Средствами искусства можно противостоять этому абсурдному, неправовому беспределу? Мне кажется, что выхода не существует
– У искусства другие задачи на самом деле. Конечно, иногда появляется и прямое социальное высказывание, но вообще искусство размышляет о том, зачем человек появился на этой земле, в чем смысл жизни и так далее. Даже во времена фашизма такой непримиримый антифашист как Томас Манн не написал ни одного откровенно антифашистского романа. При том, что в социальной жизни он был очень активным антифашистом. Искусство – оно про другое и для другого, это более сложная и, как ни странно, более важная вещь. Но как люди искусства, мы должны высказывать и свою гражданскую позицию. Не обязательно через спектакли, но мы должны ее обозначать. А бороться – я не знаю, как бороться с системой, у меня на этот счет пессимистические настроения. Я не сторонник революций, я считаю, что они никогда не приводят ни к чему хорошему, а мирное развитие дел показывает, что с каждым годом мы становимся все более и более авторитарной страной. Мне кажется, что выхода не существует. "Ревизор": селфи с Хлестаковым – Есть точка зрения, что революционный процесс так и не закончился с 1917 года… – Мне не кажется так. Мы живем во вполне себе устоявшемся буржуазно-авторитарном обществе, очень коррумпированном. Ничего от революции я не вижу вокруг себя. И слава богу, потому что революции я боюсь значительно больше авторитаризма. Я не вижу в истории ни одного счастливого выхода при помощи революции. Помогает только постепенная либерализация, но у нас почему-то обратный процесс происходит. – В чем тогда надежда? Человеческий страх и карьеризм не изживаем ни в каком обществе
– Не знаю, у меня нет на этот счет ответа. Я в печали и пессимизме по этому поводу. – Вы можете себе представить, что другой режиссер, лет через 50 или 100, снова поставит гоголевского "Ревизора", и он опять будет остро-социален и так же актуален, как ваш спектакль сегодня? – Боюсь, что да. Это возможно даже в значительно, с моей точки зрения, более здоровых странах, в европейских демократиях. Я думаю, тот "Ревизор" будет про другое, но все равно он будет в точку и в десятку, потому что человеческий страх и карьеризм не изживаем ни в каком обществе, к сожалению.

18 сентября 2019 «Рецензент»: Скандал вокруг «Ревизора» Слушать на сайте «Эхо Москвы» в Пскове»

18 сентября 2019 Говорящая Му-му и реалити-шоу из уездного города: подводим итоги XV «Реального театра» В Екатеринбурге завершился театральный марафон под названием «Реальный театр». За 8 дней восемнадцатью театрами России и зарубежья было сыграно 20 спектаклей. И наш город ещё раз доказал, что звание третьей театральной столицы он имеет не только по количественному признаку – фестивальные билеты были раскуплены даже на дневные спектакли. Такой интерес горожан объясняется не только тем, что «Реальный театр» проходит раз в два года, но и крайне привлекательной программой фестиваля. Напомним, в этом году свои постановки привезли театры из Болгарии, Франции и Эстонии. А также ведущие коллективы Москвы, Пскова, Томска и Новосибирска. Что касается содержания, хотя афиша и пестрила именами классиков, постановки знакомых всем пьес были далеки от академичности. Наверное, так и должно быть, ведь на этом фестивале нам представляют срез лучшего в сегодняшнем театре – новаторство было как в режиссуре, так и в актёрском мастерстве. Создатели спектаклей говорили с публикой на её же современном языке, благодаря этому и идеи авторов быстрее попадали в цель. «Облгазета» отметила для себя и читателей три самых ярких работы «Реального театра». «Му-му». Открылся фестиваль спектаклем московского Театра Наций. От тургеневского рассказа остались разве что аллюзии на главных героев. Барыня – старая польская актриса Гржибовская (Алина Ходжаева), Герасим – работник сцены (Дмитрий Журавлёв), а Муму и вовсе – девочка Маша (Мария Смольникова). Экспозиция такова: дядя Лёша (Алексей Вертков), то ли актёр, то ли режиссёр приводит свою племянницу в театр. Говорить о линейном повествовании не приходится, создатель спектакля Дмитрий Крымов постоянно перемещает зрителя не только во времени, но и в мирах. От XIX века – появившаяся из ниоткуда Полина Виардо, – до наших дней. Основное действие происходит в реалиях современного театра. Некая фрагментарность связана с жанром спектакля – это комедия дель арте, в основе которой импровизация. Благодаря находке режиссёра зритель не теряет интереса к происходящему, ведь правила этой игры ему неизвестны. И в этой пространственно-временной кутерьме дядя не успевает следить за надоедливой почемучкой Машей, то есть Муму. К слову, он и не стремится занять ребёнка, для него гораздо важнее оставить след в вечности посредством своей театральной работы. Да и полячка пани Гржибовская возмущена – детям не место на сцене. Поэтому лёгким движением деревянной руки монтировщика Герасима Маша падает… в сценический люк. Эта сцена придаёт спектаклю цикличность, ведь из этого самого люка девочка появляется то ли на сцене, то ли вообще на свете. Живая девочка стала жертвой мёртвых декораций – такова поучительная развязка. И вопрос уже не в том, зачем Герасим утопил Муму, а в том, как это вышло. «Ревизор». Самым нашумевшим спектаклем этого фестиваля стала постановка Псковского театра драмы им. Пушкина. Режиссёром выступил Пётр Шерешевский, известный уральцам по созданию спектакля «Сучилища» в Серовском театре драмы (шесть номинаций на «Золотую маску»). У «Ревизора» Шерешевского – возрастной ценз «18+», при этом на спектакле оказались несовершеннолетние. Наверное, многие из них и их родителей рассчитывали таким образом освоить школьную программу, что, как оказалось, было не самым правильным решением. После жалоб в театре проводится проверка, которая должна определить, кто впустил юных зрителей на спектакль, содержащий сцены с обнажёнными актёрами и насилием. Но вернёмся непосредственно к искусству. Декорации спектакля очень минималистичны: сцена окружена кривыми зеркалами, а границы помещений отделены условными прозрачными ширмами. Но, по словам самого режиссёра, на сцену смотреть и не нужно – главное действо происходит на экране выше неё. Четыре камеры транслируют происходящее с нужных ракурсов, благодаря этому спектакль превращается в реалити-шоу. В центре – известный всем сюжет, перенесённый в наши дни. Из нового – у героев есть вай-фай, Телеграм, они слушают группу «Любе» и «Ленинград». Из старого – всё то же пресмыкательство перед чинами и боязнь за свою шкуру. Хлестаков (Камиль Хардин) поднимает на уши жителей уездного городка, берёт взятки, а затем покушается и на святое – их близких. При этом не метафорично, а буквально вешает им на уши лапшу из большой жестяной кастрюли. Постепенно из комедии спектакль превращается в драму, а ревизор – в сущего дьявола. Хлестаков без стеснения предстаёт нагим перед попечителем богоугодных заведений Земляникой (Виктор Яковлев) и просит потереть спинку. Апогеем бесчинств стало изнасилование Марии Антоновны (Дарья Чураева) на глазах у родственников. После отъезда молодого человека, вся чиновничья свора натыкается на видеоблог Хлестакова, в котором он в последних выражениях отзывается о жителях уезда. Городничий (Евгений Терских) становится главной жертвой своих же действий, именно он начинает услуживать Хлестакову, именно он в финале произносит со слезами на глазах: «Убит, убит, совсем убит». Экран постепенно гаснет, кажется, синхронно с сознанием городничего. В это время звучит «Молитва» Булата Окуджавы – «Дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть». «Человек из Подольска». Ещё одну яркую работу на сцене Екатеринбургского театра кукол представили артисты омского «Пятого театра». Одноимённая пьеса Дмитрия Данилова повествует об обычном парне Коле (Вячеслав Болдырев), попавшем в отделение полиции. Только вот никакого преступления, на первый взгляд, он не совершал. Допрос ведётся на пространные темы, работники органов представляют собой своеобразную полицию нравов. Безнравственным в их отделении считается занятие нелюбимым делом и неумение замечать красоты родного города. Почти на все вопросы Человек из Подольска не может найти ответ. Кроме Коли у полицейских есть и другой подопечный – Человек из Мытищ (Василий Кондрашин), он помогает новенькому разобраться в странной обстановке. Никита Гриншпун виртуозно вплёл в спектакль несколько музыкальных номеров. К примеру, тот, что из Мытищ заодно с полицейскими и играет по их правилам, на их же дудочке – в буквальном смысле. К тому же прекрасно обращается со скрипкой и гитарой, этому он научился сидя в обезьяннике. Так, правоохранители пытаются поставить музыкальные номера и с Колей, но он нерадивый ученик. Человек из Подольска постоянно норовит вырваться из абсурда, взывает к разуму. Вообще, кажется, что это спектакль для тех, кто постоянно чем-то недоволен — плохим климатом, скучной работой, унылой жизнью. Возможно, им стоит побывать (пусть и зрителем) в том самом отделении полиции, куда попал «Человек из Подольска». Интервью Главную роль в спектакле Театра Наций «Му-му» играет актриса родом из Свердловска – Мария СМОЛЬНИКОВА. С 2008 года Мария — артистка московского театра «Школа Драматического Искусства». В 2011 году она окончила режиссёрский факультет ГИТИСа (курс Е.Б. Каменьковича и Д.А. Крымова). В 2016 году за роль в спектакле «О-й. Поздняя любовь» получила «Золотую маску». Также Мария снималась в таких фильмах, как «Сталинград», «Куприн», «Обратная сторона Луны» и других. – Мария, насколько знаем, Театр юного зрителя для вас не случайное место – в своё время вы участвовали здесь в фестивале детских театров «Театральная дюжина»… – …Да, мы с педагогами Натальей Энгелевной Басиной и Евгением Зеликовичем Крайзелем сочинили спектакль «Вестсайдская история» по «Ромео и Джульетте», который показали на этом фестивале. На нём я как раз и познакомилась с Вячеславом Кокориным и его студентами. Именно эти люди убедили меня, что я могу попробовать поступить в Москве. Позже я уехала с ними работать в театр Нижнего Новгорода. Перед спектаклем я шла и рассматривала фотографии старых спектаклей ТЮЗа… Я все их видела! Те артисты были для меня небожителями, а сейчас я сама вышла на эту сцену. – В Екатеринбург вы привезли крайне необычный спектакль… – Сценарий писал сам Дмитрий Анатольевич Крымов… Муму у нас в образе ребёнка, хотя это ещё и природа в глобальном смысле. В ходе работы мы начали «обживать» текст, много импровизировали, вместе его «чистили». А время от времени ещё и обновляем спектакль. Вот сегодня, например, добавили в текст екатеринбургские реалий про Ельцин Центр и метро. Кстати, раньше за пределами Москвы мы «Му-му» ещё не играли. И то, что нам удалось привезти его с такими сложными декорациями – чудо. – Жанр спектакля его создатели обозначили так – «комедия дель арте по произведениям Тургенева». Как вместе уживаются гротеск и лиричность в «Му-му»? – Это как в жизни. Часто нам бывает смешно, а потом «оп» и насмеялся… Всё смешное всегда рядом с горьким. Это мой любимый жанр – трагикомедия, Крымов тоже его очень любит. Ему нравится, когда зритель увлекается и смеётся, а потом задумывается о прожитой жизни. Но кому-то сложно такое воспринимать – им кажется, что композиция рваная. – В финале ваша героиня девочка Маша (Муму) умирает? – Умирает, конечно. Её просто упустили по нелепости, как это часто бывает. Например, случилась трагедия – дети сгорели в торговом центре. Виноватыми сделали людей, которые дежурили в этот день. А кто вообще строил так эти торговые центры? Так что ответственность несём все мы… Опубликовано в №168 от 17.09.2019

16 сентября 2019 «Ревизор» и дети. Послесловие к скандалу В понедельник, 9 сентября, на большой сцене Екатеринбургского ТЮЗа Псковский театр драмы имени Пушкина показал спектакль «Ревизор», фантазию режиссера Петра Шерешевского по мотивам хрестоматийной пьесы Гоголя. Художественное событие произошло на фестивале «Реальный театр». В антракте десяток-другой недовольных зрителей покинули зал. После финальной сцены, по свидетельству очевидцев, публика пять минут стоя аплодировала артистам и кричала: «Браво!». Спустя четыре дня, с утра, в пятницу 13-го, на уральском портале «66.RU» была опубликована авторская колонка Алены Абрамовой под симптоматичным названием «На сцене ТЮЗа детям показали изнасилование. Какого черта?». Журналистку возмутила «…толпа детей младшего и среднего школьного возраста в зале». Цитирую: «Только на моем ряду сидело четверо мальчиков 9-12 лет и несчетное количество подростков - это важное уточнение, потому что во втором акте начинается треш. Хлестаков резко встает и под мощный бит срывает с Марии всю одежду, включая нижнее белье. Он несет ее недвижное тело в спальню, кидает девушку на постель и под одеялом, как написали бы пресс-секретари силовых ведомств, «совершает действия сексуального характера». Судя по абсолютной апатии героини, могу предположить, что насильственные. <…> Так выглядит конец второго акта. В его начале нам несколько минут демонстрируют обнаженного главного героя в душе - вид сзади», - описала увиденное Алена Абрамова. И сделала вывод: «Естественная ситуация для современного театра - обнаженка и шокирующая своей внезапностью и напряженностью сцена изнасилования. Спектакль получился мощный. Но есть один отвратительный момент - на это смотрел полный зал детей». Ну что, скандал? Скандал! Во всяком случае, повод для его раздувания имеется. Тема стремительно перемещается в Фейсбук и другие социальные сети. Вечером, на том же портале «66.RU», худрук Екатеринбургского ТЮЗа Григорий Лифанов комментирует ситуацию так: «Абсолютно солидарен со зрителями Екатеринбурга, считаю, что такой формат искусства недопустим». Скандал подхватывают другие российские СМИ: «Свердловская прокуратура инициировала проверку информации о происходящем в екатеринбургском Театре юного зрителя. Надзорное ведомство отреагировало на разгорающийся скандал вокруг спектакля «Ревизор», который показался некоторым зрителям порнографическим», - сообщает информационное агентство «URA.RU», добавив к новости комментарий директора фестиваля «Реальный театр» Олега Лоевского: «Люди должны нести ответственность за свои поступки. У нас на билете написано «18+», на афише написано «18+», а человек ведет к нам ребенка, который выглядит, как взрослый, и потому попадает на спектакль. Мы соблюдаем все законы и хотим, чтобы их соблюдали другие люди». Ближе к ночи пятницы сюжет с «Ревизором» достиг Пскова, и мы, вздрогнув, вспомнили, что без малого год назад у нас уже происходило нечто подобное: некто Игорь Тезнев, посмотрев спектакль, настрочил донос на губернаторский сайт, обидевшись на «голую задницу и постельную сцену». «Мы от такой постановки «Ревизора» немного опешили. Не готовы еще мы к таким реалистичным сценам», - пожаловался педагог из Печор вице-губернатору Вере Емельяновой. Естественно, в обсуждение включились и известные в узких и широких кругах театральные деятели. Всех не процитируешь, но одно мнение все-таки стоит того, просто потому, что оно принадлежит екатеринбуржцу, знаменитому драматургу и режиссеру Николаю Коляде. «Во-первых, все это вранье, никаких детей там не было. Даже если случайно зашел один, два или три ребенка, в этом родители виноваты, маркировка была 18+. Вы глазами-то смотрите!» - высказался по поводу «виноватых» в скандале, если уж их искать, знаменитый екатеринбургский драматург и режиссер Николай Коляда. После чего в свойственной ему откровенной манере объяснил непонятливым смысл сцены изнасилования: «14 лет назад я поставил спектакль «Ревизор», с меня все это началось, и там на первом плане, а не где-то глубоко за сценой, Хлестаков ставит в грязь Анну Андреевну и Марью Антоновну, ставит, извините, раком. И тоже совершает над ними какое-то насилие, они визжат и кричат, а потом в белых платьях лежат в грязи. Просто приезжает подлый мерзавец из Москвы и издевается над провинциалами. Мы тысячу раз играли этот спектакль, никто не вякал, никто не квакал. И никакая прокуратура к нам не приходит, и пускай только попробуют - придут. Я художник, и никакой цензуры у нас нет, отвалите от меня все, что хочу, то и делаю. Маркировка стоит, если вы дураки слепые и не видите, это ваши проблемы. Какую-то чушь развели на пустом месте». А уже в воскресенье, 15 сентября, дошла очередь до режиссера Петра Шерешевского, вынужденного объяснять то, что всякому культурному и образованному зрителю, смотревшему спектакль, понятно без всяких лишних слов: «Для взрослого <…> зрителя в спектакле не происходит ничего, чем можно было бы возмущаться. То есть, если говорить точнее, спектакль и пытается вызвать в зрителе возмущение тем, как низко может пасть человек из-за страха и карьеризма. «Ревизор» – это острая социальная сатира. Мы, стараясь быть верными не букве, но духу и смыслу пьесы Гоголя, обостряем ситуации пьесы. То, что у нас в спектакле Хлестаков насилует Марью Антоновну на глазах ее родителей, с их благословения – эпизод страшный. То, что эта изнасилованная девочка потом наблюдает, как все празднуют ее «помолвку» и строят планы, как «влезть в министры», - эпизод страшный. То, что городничий в финале осознает, что потерял человеческое достоинство, продал собственную дочь и умирает на наших глазах, - это расплата… С точки зрения же эстетической все решено в высшей степени «вегетериански». Сцена изнасилования абсолютно лишена всякой эротики, происходит на заднем плане, под одеялом. И зрительское внимание в этот момент сосредоточено на реакции родителей, на истерике Городничего. Который собственную вину пытается в этот момент перенести на других… То, что кто-то привел собственного несовершеннолетнего ребенка на спектакль, на котором стоит маркировка 18+, - его личная ответственность. Хотя с моей точки зрения, ничего страшного с подростком не произойдет, если он увидит страшный спектакль-предостережение. Цели у нас нравственные…» Во многом это высказывание автора спектакля совпадает с официальным комментарием руководства Псковского театра драмы, подписанным худруком Дмитрием Месхиевым и арт-директором Андреем Прониным и опубликованном на сайте театра: «Мы со всей ответственностью заявляем, что наш спектакль «Ревизор» очень целомудрен. В нем напрочь отсутствует какое-либо откровенное сексуальное содержание, нет даже намека на эротику. Единственный эпизод сексуального характера происходит в глубине сцены под глухим одеялом и выстроен так, что зритель сам домысливает суть события. В этом спектакле подобную пуританскую форму продиктовала тема. Ведь речь не о постраничной постановке хрестоматийной пьесы. На афише спектакля написано – фантазия на темы пьесы Гоголя. Для режиссера Петра Шерешевского социальная сатира Гоголя оказалась не столь важна, как метафизическое звучание «Ревизора». Ведь кто таков Ревизор для Гоголя, глубоко верующего человека? И что может произойти, если за этого главного Ревизора примут другого? В нашем спектакле есть боль, страх, даже ужас, а вот эротике в нем места нет, она отвлекала бы от главного». И с этим комментарием нельзя не согласиться. Все, кто видел спектакль своими глазами и судит о нем не по сбивчивому пересказу журналистки «66.RU», знают, что обнажение имеет в постановке строго функциональный характер, оно подчеркивает «звериную сущность» демона Хлестакова, его «животность», принципиальное отсутствие у него такого чувства как стыд. К тому же колумнистка банально наврала, написав, что в эпизоде насилия Хлестаков «срывает с Марии всю одежду, включая нижнее белье». Ничего такого в спектакле нет: актриса остается в трусиках и бюстгальтере, и художественная имитация полового акта действительно происходит под накрытым одеялом. Сам эпизод потребовался художнику (смотри комментарии выше) для того, чтобы усилить, сгустить, «докрутить» до предела, весь человеческий и вселенский ужас происходящего. Хлестаков у Шерешевского - не кто иной как Антихрист, Дьявол, христологический оборотень, явившийся соблазнить слабых и несчастных людишек. В этом метафизический смысл постановки, разумеется, заложенный в текст самим Гоголем. Кто-то из зрителей, возможно, этот слой спектакля и не прочтет, не увидит, но он его обязательно почувствует. Ощутит кожей. Для этого и существует искусство. Когда понимаешь, что журналист врет в деталях, начинаешь сомневаться и во всем остальном: а был ли мальчик? То есть в данном случае - пресловутые дети, вытащенные на авансцену и ставшие поводом для скандала и разбирательств? А может, никаких детей и не было? А если и были, то, вот ей-богу, лично, на мой взгляд, ничего страшного не произошло. Почему мы держим детей за дебилов? Театр, понятно, будет настаивать на том, что все формальности с маркировкой «18+» соблюдены, и вся ответственность в данном случае лежит на учителях и родителях. Но я действительно, не понимаю, почему подросток, допустим, четырнадцати лет не может посмотреть спектакль для взрослых? А как он тогда должен развиваться? Взрослеть? Получать эстетический и жизненный опыт? Он что, до тридцати лет должен оставаться глупым инфантилом? Откуда взялись в нашей стране это тотальное лицемерие? Эти тупые ограничители на все? Мы постоянно вспоминаем фразу «в СССР секса нет», а вот я вспоминаю, как в октябре 1985 года нас всем классом водили на коллективный просмотр фильма Элема Климова «Иди и смотри». Никто не считал это чем-то экстраординарным событием. А фильм-то пострашнее любого «Ревизора». И сцена изнасилования, причем коллективного, там имеется, и смерть, и эротика. И – ничего. Наоборот, подростки вместе с взрослыми получали опыт общения с гениальным произведением, с шедевром, приобщались к великому искусству. Повторюсь, это происходило во вроде как тоталитарном СССР. Чего-чего, а ханжества тогда явно было меньше, чем в сегодняшней России. И еще. Гоголю вся эта скандальная ситуация наверняка бы понравилась. Писатель был бы доволен. Его «Ревизор» живет в новых прочтениях и интерпретациях. И это лучшее свидетельство, что гоголевский «Ревизор» жив и востребован. Александр Донецкий

11 сентября 2019 «Рецензент»: спектакль «Гробница малыша Тутанхамона» В России продолжается Год Театра, и Псковский театр драмы имени Пушкина продолжает свое движение к творческому и зрительскому успеху. В эти дни и недели наш театр находится в большом гастрольном турне по России – Владивосток, Екатеринбург, Москва, Новороссийск, Севастополь – города, в которых театр показывает лучшие спектакли своего репертуара, и как раз сегодня, 11 сентября, в программе фестиваля молодой режиссуры «Артмиграция-2019» на сцене театрального Центра «На Страстном» Псковский театр драмы покажет спектакль «Гробница малыша Тутанхамона» по пьесе американского драматурга Оливии Дюфо в постановке Елизаветы Бондарь. Слушать на сайте «Эхо Москвы» в Пскове»

4 сентября 2019 «Рецензент»: спектакль «Река Потудань» В России продолжается Год Театра, и Псковский театр драмы имени Пушкина продолжает свое движение к творческому и зрительскому успеху. Одно из самых необычных явлений псковской сцены последних лет - спектакль «Река Потудань» молодого, но уже знаменитого на всю Россию режиссера Сергея Чехова. Слушать на сайте «Эхо Москвы» в Пскове»

29 августа 2019 8 дней «Реального театра». Какие спектакли фестиваля стоит посмотреть С 6 по 13 сентября в Екатеринбурге пройдет XV Всероссийский фестиваль «Реальный театр». В эти дни публика сможет посмотреть 20 спектаклей на шести театральных площадках города. Рассказываем обо всех постановках. На юбилейный фестиваль «Реальный театр» в Екатеринбург приедут театральные деятели из России, Эстонии, Франции, Болгарии, в том числе члены экспертного совета российской национальной театральной премии и фестиваля «Золотая Маска». Основные фестивальные события будут разворачиваться на сцене Екатеринбургского театра юного зрителя, в стенах которого и был придуман «Реальный театр». В этом году в фестивальной программе представлены 18 театров: из Екатеринбурга, Омска, Новосибирска, Москвы, Санкт-Петербурга, Ярославля, Челябинска, Глазова, Томска, Красноярска, Пскова, Таллинна (Эстония), Софии (Болгария) и Туркуэна (Франция). Спектакли XV Всероссийского фестиваля «Реальный театр» 7 сентября, 18:30 Большая сцена Екатеринбургского ТЮЗа «Восемь любящих женщин», Евгений Марчелли. Театр драмы имени Фёдора Волкова, Ярославль Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU В одном большом доме жили-были восемь женщин и один мужчина. Однажды мужчина умер от удара ножом в спину. Его дочери, служанки, жена, сестра теща и свояченица пытаются найти убийцу. Чем ближе они к разгадке, тем больше обнажаются их собственные тайны. Детектив перерастает в драму отношений. С каждой репликой всплывают новые нелицеприятные факты.
Бедные героини. Они все одновременно и преступницы, и жертвы, достойные жалости, потому что так и не смогли понять, что главная ценность в жизни — любовь. 10 сентября, 18:30, 11 сентября, 12:00 Малая сцена Екатеринбургского ТЮЗа «Вино из одуванчиков», Дамир Салимзянов. Театр «Парафраз», Глазов, Удмуртия Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU 1928 год, маленький американский городок. Однажды днем в начале лета Дуглас Сполдинг понимает, что он — живой. Стоит пройти через множество радостей и потерь, чтобы понять: смыслом жизни является сама жизнь.
Дамир Салимзянов о спектакле: «Мы хотели сделать спектакль наивным и понятным. Пусть зритель взглянет на давно известные вещи глазами детей и откроет для себя эти вещи заново». 12 сентября, 19:30, 13 сентября, 12:00 Малая сцена Екатеринбургского ТЮЗа «Всю жизнь я делал то, что делать не умел», Кристоф Рок. Театр дю Нор (Франция) Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Первое, что видит зритель на сцене, зайдя в зал — неподвижное тело на полу, обведенное мелом. Белый силуэт не оставляет места для интерпретаций, все предельно ясно: лежащий человек мертв. И вот все места в зале заняты, начинается спектакль. Сначала оживает голос — он рассказывает о хрупкой жизни, о том, как живой человек превратился в труп. Постепенно и тело обретает подвижность, исполняя замысловатый лежачий танец под музыку своей последней речи.
Блистательная актриса Жюльет Плюмекок-Меш все действие спектакля проводит на полу. Ее персонаж умудряется лежа стоять, сидеть, ходить, бегать. Не получается лишь подняться с пола — каждая попытка встать заканчивается падением. Движения несут в себе шрамы от психологических ран, замалчивания агрессии и вербального насилия. 9 сентября, 15:00 Камерное пространство большой сцены Свердловского театра драмы «Дети солнца», Тимофей Кулябин. Театр «Красный факел», Новосибирск Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Павел Федорович Протасов — ученый. Он с головой погрузился в работу и совершенно не задумывается о своей семье, в которой меж тем назревает настоящая драма. «Именно чувствами живет дом Протасова и его окружение. Чувства — вот, о чем мне важно поговорить со зрителями спектакля», — говорит режиссер Тимофей Кулябин. 11 сентября, 15:30 Фойе 2-го этажа Екатеринбургского ТЮЗа «Диджей Павел», Павел Пряжко. Театр post, Санкт-Петербург Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Спектакль-дискотека составлен из популярных песен советской эстрады 1980-х годов. Особым образом смонтированные друг с другом хиты складываются в законченное повествование, объединенное сквозным внутренним сюжетом.
Павел Пряжко и «театр post» посвятили свой новый спектакль памяти режиссера, драматурга, художественного руководителя Tеатра.doc Михаила Угарова. 7 сентября, 13:30 Большой зал Екатеринбургского театра кукол «Дон Кихот», Екатеринбургский театр кукол Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Театральная фантазия — экслибрис на авантитуле рукописи Сида Ахмета Бен-Инхали о подвигах хитроумного гидальго Алонсо Кихано, содержащей также вписанные между строк симпатическими чернилами стихи и песни, посвященные Дульсинее Тобольской. 7 сентября, 16:00 Малая сцена Екатеринбургского ТЮЗа «Евгений Онегин», Театр юного зрителя, Екатеринбург Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Стихотворные строфы переплетаются с пластическими этюдами, метафорической сценографией, неожиданным музыкальным решением. 12 сентября, 18:30 Свердловский театр драмы «Железнова Васса Мать», Уланбек Баялиев. Свердловский театр драмы Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Режиссер Уланбек Баялиев разглядел в частной истории семьи Железновых отражение жизни целой страны: «Васса — это сама Россия в эпоху смены власти. Кто теперь будет ею править, как сложится судьба ее детей (читай — народа), кого она приласкает, а кого — из лучших побуждений — казнит? И, отвечая на эти вопросы, мы невольно спрашиваем у себя и зрительного зала: что меняется по сути, когда наш мир встает с ног на голову?» 11 сентября, 18:30, 12 сентября, 14:00 Малая сцена Свердловского театра драмы «Крестьяне о писателях». ТЮЗ, Томск Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Спектакль основан на достоверных исторических событиях, которые происходили в начале XX века. В 1920 году крестьяне из сибирского села Верх-Жилино основали коммуну «Майское утро». Одним из ее руководителей был учитель коммунарской школы Адриан Митрофанович Топоров. Он организовывал для коммунаров регулярные читки русской и зарубежной литературы. Со временем Топоров стал записывать отзывы крестьян о прочитанных книгах. На основе собранных материалов в 1930 году в Москве была издана книга «Крестьяне о писателях». До сих пор она является единственным в мире образцом крестьянской критики литературных произведений. 6 сентября, 18:30 Большая сцена Екатеринбургского ТЮЗа «Му-Му», Дмитрий Крымов. Театр Наций, Москва Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Дмитрий Крымов не придерживается хрестоматийного прочтения классики. Свой метод режиссер называет «переворот сознания» и предупреждает: смотреть этот спектакль опасно. 8 сентября, 18:30 Большая сцена Екатеринбургского ТЮЗа «Номер 6», Данил Чащин. Театр драмы имени Наума Орлова, Челябинск Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Современная интерпретация чеховской повести «Палата № 6», сценическая версия которой написана драматургом Юлией Поспеловой специально для Челябинского театра драмы.
Главный герой, доктор Рагин, стал шестым пациентом в палате собственной больницы для душевнобольных. «Мне интересно проследить, как человек может выгореть, в какую секунду у него «закрывается канал» и он ничего не хочет и не чувствует. Это история про отключение механизма сопереживания, про отсутствие чуткости к боли и про атрофию «мышцы эмпатии». Палата № 6 — это личное чистилище доктора Рагина, а если сказать точнее — «чувствилище» — место, где он вновь начинает что-то чувствовать», — рассказывает Данил Чащин о спектакле. 8 сентября, 13:00 Коляда-театр, Малахитовый зал «Оптимистическая трагедия», Николай Коляда. Коляда-театр, Екатеринбург Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU «Оптимистическая трагедия» Всеволода Вишневского — пьеса советского времени. Новый спектакль «Коляда-Театра» построен на контрасте прошлого и настоящего. Для кого гибли те люди? Что стало с Россией за сто лет после революции? 8 сентября, 18:30, 9 сентября, 12:00 Большой зал Екатеринбургского театра кукол «Папа всегда прав». Театр «Кредо», София, Болгария Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Спектакль создан по мотивам сказки Ганса Христиана Андерсена «Что муженек ни сделает, все хорошо». Его премьера состоялась на родине Андерсена, в Дании, и была приурочена к 200-летию со дня рождения великого сказочника. С тех пор спектакль успел поучаствовать в пятидесяти международных театральных фестивалях и завоевать семь международных премий. «Папа всегда прав» существует в четырех версиях на разных языках: болгарском, английском, русском и японском. 9 сентября, 18:30 Большая сцена Екатеринбургского ТЮЗа «Ревизор», Петр Шерешевский. Театр драмы имени А.С. Пушкина, Псков Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Действие пьесы перенесено в сегодняшний день. В спектакле переплелись гиперреализм и мистический триллер. В нем полно социальной сатиры, примет нашего времени, киноцитат и популярных мемов. Вместе с тем четко прослеживается главная мысль: чтобы продать душу дьяволу, не обязательно расписываться кровью — можно и не заметить, как потерял самое дорогое. Эффектной театральной подачей, смелостью решений, глубиной смыслов, обилием музыки новый «Ревизор» привлек внимание всей театральной России. 10 сентября, 18:30 Камерное пространство Большой сцены Екатеринбургского ТЮЗа «Транзит. Остановите музыку». Театр «R.A.A.A.M», Таллин, Эстония Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Это документальная постановка о гастролях эстонских музыкантов в Советском Союзе. В течение двух с половиной лет авторы спектакля общались с певцами, композиторами, продюсерами, звукорежиссерами, критиками. На основе этих интервью и сделан спектакль. 9 сентября, 19:30 и 22:00 Музей истории Екатеринбурга «Хорошо темперированные грамоты», Дмитрий Волкострелов. Театр post Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU Новый спектакль лауреата национальной театральной премии «Золотая Маска» Дмитрия Волкострелова — первый в российском театре опыт обращения к древнерусским берестяным грамотам XI—XV вв. Режиссер проводит параллели с «Хорошо темперированным клавиром» И.С. Баха. 13 сентября, 18:30 Большая сцена Екатеринбургского ТЮЗа «Хроники Нарнии. Племянник чародея». ТЮЗ, Красноярск Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU «Племянник чародея» — первый спектакль по книгам сказочной саги Клайва Льюиса. Им Красноярский ТЮЗ начал проект «Хроники Нарнии», рассчитанный на семь лет. Планируется каждый сезон выпускать спектакль по одной из книг саги. 11 сентября, 18:30 Свердловский театр драмы «Чайка». Свердловский театр драмы Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU В 2018 году спектакль отмечен премией губернатора Свердловской области за выдающиеся достижения в области литературы и искусства (2018), премией «Верю!» II летнего фестиваля губернских театров «Фабрика Станиславского» в номинациях «Лучшая мужская роль» (Александр Баргман за роль Тригорина) и «Лучшая женская роль» (Ирина Ермолова за роль Аркадиной). 10 сентября, 14:00 Большой зал Екатеринбургского театра кукол «Человек из Подольска», Дмитрий Данилов. Пятый театр, Омск Фото: Организаторы фестиваля для 66.RU В московское отделение полиции попадает самый обычный парень, он ни в чем не виновен. Полицейские расспрашивают его об искусстве, амбициях и красоте внутреннего мира. Выдержит ли главный герой этот абсурдный допрос?
Дмитрий Данилов — лауреат нескольких российских и зарубежных литературных премий, дважды финалист премии «Большая книга». Его тексты переводились на английский, итальянский, нидерландский, венгерский, сербский языки, публиковались в Европе и С