Линда Ахметзянова: «Хожу по тонкой-тонкой ниточке»

В один из прекрасных солнечных дней, которые ей так подходят, нам удалось пообщаться с невероятно легкой, нежной и энергичной актрисой Псковского театра Линдой Ахметзяновой. За последний сезон у Линды вышло две премьеры «Лягушки» и «Говорит Москва». Два совершенно разных спектакля. Псковское агентство информации поговорило с собеседницей о том, как разнится работа и чувства в них.

 

Фото Игоря Ефименко

- Линда, как можно за 4 часа показать 55 лет жизни героя? Насколько эти перевоплощения были трудны в эмоциональном плане?

- Я боялась эту роль и подошла к ней с большой ответственностью. На каждой репетиции был поиск, режиссер очень мне в этом помогал. Дома работа не заканчивалась, я оттачивала каждое слово, искала образ, делала наблюдения, спала с текстом. Репетиции проходили сложно, иногда нервно, эмоционально напряженно, через большое количество проб и ошибок.

- Вы подразумеваете тут именно наблюдение за пожилыми людьми?

- Да. Мы как-то иначе умеем наблюдать за человеком, больше деталей замечаем.

- Насколько психологически трудно переживать «собственную» старость из спектакля в спектакль?

- Важно отметить, что в любом случае создаётся образ, и на него уже накладываются обстоятельства, которые идут вместе с ним в спектакле.

- «Лягушки» имеют много нетрадиционных деталей для русского театра. Все-таки это больше обращение к восточной культуре. Были ли трудности с изучением или использованием, например, пекинской оперы?

- Да, конечно. Было одновременно трудно и интересно. Пекинской оперой занимаются с детства, это очень трудоёмкое дело. Его можно сравнить с русским балетом, где начинают подготовку уже с дошкольного возраста. Там каждый жест, каждый поворот головы имеет свое значение. Конечно, мы это делаем не так филигранно, как они, но пытаемся приближенно копировать.

- Был ли готов ли псковский зритель к продолжительности в четыре часа и к такой щепетильной проблеме спектакля?

- Псковский зритель немного не готов к такому продолжительному спектаклю, но тем не менее очень многие через 20 минут после начала «завораживаются» и продолжают наблюдать на одном дыхании. Они с нами проживают эти четыре часа, и это очень ценно для нас.

- Замечали ли вы какие-то реакции со сцены, уже непосредственно во время спектакля?

- Есть забавная вещь. Когда говорят, что продолжительность спектакля 4 часа, в зале звук «О-о-о-х!» идет такой особой волной… Многие просто недоумевают.

- В таком случае, какие бы вы могли дать советы, чтобы зритель был готов к восприятию этого спектакля? Может что-то почитать или морально подготовиться?

- Вы знаете, каждый воспринимает этот спектакль по-своему. Не существует определённых законов, которые я бы могла назвать. Например, «Обязательно нужно прочитать роман!» или «Необходимо знать о проблеме Китая, одна семья - один ребёнок!». Эта постановка очень интересная и притягательная с эстетической точки зрения. На этот спектакль можно приходить абсолютно чистым, прямо как лист, и просто проживать эту историю вместе с нами. Требуется просто отдать себя полностью театру и идти вместе с ним.

Фото Игоря Ефименко

- Вы готовились к премьере спектакля «Говорит Москва» год. И по отзывам некоторых критиков и зрителей, этот спектакль о жизни Сталина. Хотя, на мой взгляд, постановка совсем о другом. Расскажите, пожалуйста, что вы думаете на этот счет?

- Я бы сказала, что это как «Отцы и дети» Тургенева. Постановка о взрослении, о какой-то дикой любви ребёнка к маме и папе. А что делать, когда он столкнулся с обратной стороной медали? Как это пережить? Как это принять? Больно ли? Тут уже выбор: либо закрывать на это глаза, либо выбирать истину.

- А сложно ли играть в «Говорит Москва»?

- В спектакле я одна. Бывает, конечно же, сложно. Порой, к сожалению, я еще иногда успеваю рефлексировать во время спектакля. Даже если в каком-то моменте виновата не я… Бывает, что неправильно падает свет или не в такт пошла музыка, или я где-то споткнулась. В такие моменты я успеваю уже и погрустить по этому поводу, и так подумать: «Боже, давайте всё начнём с начала!» - но, к сожалению, так нельзя. И ментально это для меня как какая-то отрада и в то же время какой-то стресс, без этого никак. Я на самом деле достаточно эмоциональный человек, частенько хожу по тонкой-тонкой ниточке.

- В спектакле есть детали современного театра – иммерсия. Готов ли к ним псковский зритель?

- Всегда получается по-разному. Зритель на спектакле тоже играет большую роль, и от него зависит то, какой будет спектакль, потому что я не машина, а живой человек, я вижу глаза, эмоции, которые передаёт зритель. У меня нет никакой 4-й стены, я вся на ладони и принимаю зрителя таким, какой он пришел, с каким настроением, с каким эмоциональным «бэкграундом».

По поводу того, что я взаимодействую. Люди из зала воспринимают это по-своему, кто-то рад, кто-то начинает включаться, а кто-то наоборот сидит и закрывается: «Не трогайте меня…» - всячески подает знаки: «Только не я! Я не готов никак взаимодействовать с вами!» И я обычно не лезу к тому, кто не желает участвовать.

- Какое значение имеет для вас спектакль «Говорит Москва»?

- Понимаете, если бы спектакль не вызывал у меня никакого отклика, он бы и не был таким эмоциональным. Я же всё пропускаю через себя, а не через кого-то еще. Это всё равно мои эмоции, мои чувства, именно это никак не может быть придумано режиссёром. Им придумывается вся структура истории, дополняющие её взаимодействия с предметом.

А моё отношение, конечно, это уже личное, и этот момент не может не затрагивать меня. Я же тоже вовлечена в процесс, где-то сильнее, где-то наоборот. Бывает, что приходится эмоцию придавливать. Она у меня такая кричащая, как у подростка, который её гасит. А ведь он еще не всё договаривает, он не всё может сказать своими словами. Так и получается… Из-за того, что мы не всё можем проговорить или рассказать, появляются какие-то психологические проблемы.

- В спектакле «Говорит Москва» есть момент с танцем Чарли Чаплина, который у вас получается особенно легко и изящно. Как долго шла к нему репетиция?

- Спасибо большое! Конечно же, это не всегда было так. Тут очень повезло, мне достался такой режиссёр, который умеет всё!

- Александр Суховский!

- Да-да-да, Александр Суховский! У нас не было хореографа, и режиссер сам снял движения с Чарли Чаплина в фильме «Огни большого города», потом он мне их показал, расчленил по порядку всё. И в моменте я говорю: «Александр, а давай я буду здесь играть на ложках? Не просто же так частушки петь?» Он говорит: «А давай! Ты умеешь?» Ответила честно: «Нет, но надо же научиться!» И вот Александр сам придумал ритм на ложке. А я заново училась ходить, собственно как и в «Лягушках»… Потихоньку, помаленьку…

- На фортепиано вы тоже научились играть таким спонтанным образом?

- Нет, слава Богу, на фортепиано я уже умела играть. Окончила музыкальную школу. И на самом деле произведение «Болезнь куклы», которое было в спектакле, является одним из моих любимейших.

Фото Игоря Ефименко

- А расскажите, каково работать с главным режиссёром Александринского театра - Никитой Кобелевым?

- Он очень умный режиссёр, талантливый, трудоспособный. Такая работающая машина! Что бы у него в жизни ни происходило, если он берётся за работу, то он сразу погружается в материал, как «книжный червь». Изучает его, подробно работает с артистом. Несмотря на то что у нас были очень сжатые сроки «Лягушек», он сделал всё возможное. Безумно большой роман, сложный материал, и он, конечно, большой трудяга, большой молодец.

- Как работать легче: когда у вас моноспектакль или когда в спектакле занята почти вся труппа театра?

- А это два разных таких момента, поэтому нельзя сказать, что где-то легче, а где-то проще. Просто с Александром Суховским у нас случились какие-то доверительные, дружеские отношения, мы с ним были на одной волне. Так и получалось, плавно, постепенно, а главное, что мы не были ограничены временем. Нам было некуда спешить, и у нас получилась большая, массивная, сложная, круглая и полноценная работа, которая слепилась в большой, целостный шар. С Никитой была другая работа, не сказать, что лучше или хуже, не буду сравнивать, просто она была другая!

- Спектакль с длительностью в четыре часа: каково это для артиста?

- Тут всё зависит от роли и от того, как ты выкладываешься! У меня «Лягушки» - это не первый спектакль, который идет 4 часа. На моем опыте была постановка «Три сестры», которая шла четыре с половиной часа!

Фото Игоря Ефименко

- Что для вас значит слово театр? Может, какой-то синоним или какое-нибудь рассуждение?

- Театр - это дом, театр - это жизнь, театр - это семья!

- Какие-нибудь пожелания, советы нашим подписчикам, нашим зрителям, читателям?

- Пожелания и советы?.. Смотрите всё! Не нужно долго думать - театр или кино. Вы можете посмотреть плохой фильм и сказать: «О! Я не люблю кинематограф! Мне это не нравится!» А можете посмотреть то, что вам дико понравится, и о чем вы будете ещё неделю ходить и думать, размышлять, вспоминать, делать свои выводы! Точно такая же тактика с театром! Не судите его по одному спектаклю! Смотрите! Чем больше вы смотрите, тем больше вы понимаете, тем больше вы знаете. Потому что на самом деле театр даёт очень большой опыт, много сил и вдохновения, вот самое главное! Вдохновляйтесь театром!

Дарья Сергеева

Источник: Псковское агентство информации