То ли чаю выпить, то ли повеситься: почему смотреть новый спектакль Псковского театра драмы скучно

Рецензия на премьеру «Дядя Ваня»

Фразу «про чай или повеситься» часто приписывают пьесе Антона Чехова «Дядя Ваня». На самом деле таких слов в произведении нет, правда, есть похожий по смыслу диалог:

— А хорошая сегодня погода... Не жарко.

— В такую погоду хорошо повеситься.

Большой разницы нет: от обоих вариантов веет отвратительной безысходностью. Как веет ею от всех героев пьесы, которую в Псковском театре драмы поставил режиссёр Павел Зобнин.

Телегин и Серебряков

Пьеса «Дядя Ваня» - прямо скажем, тот ещё мрачняк и отличный триггер для людей среднего возраста, которые «земную жизнь, пройдя до половины» теперь задумываются, зачем жили, как жили, чего достигли. Хотите погрустить на эту тему – откройте книгу или добро пожаловать в театр.

Тем, кто помладше, будет скучно и местами непонятно (но не всем), чего это они тут все по сцене мечутся, чего им всем не живётся, а тем, кто постарше, – понятно, но, думаю, тоже скучно (но не всем): «ну мечутся и мечутся».

Войницкий (дядя Ваня)

Впрочем, поклонники классики точно обрадуются: артисты не отходят от текста ни на запятую. В постановке нет двойного дна, интерпретаций и прочего зазеркалья, которое так утомительно разгадывать массовому зрителю. Зато есть чеховские диалоги под некоторой режиссёрской приправой и намёками на современность в виде санитарной маски на Серебрякове, майки Che Khov на старой няньке (Надежда Чепайкина), смартфонов в карманах героев, ноутбука, с которым лихо управляется уездный врач Астров (Георгий Болонев), и песни «Чайфа» под гитару. Но всё это было, было. На этой сцене десяток раз точно. Все эти вкрапления из XXI века уже не смотрятся забавно, да и не нужны вовсе, всем и так ясно, что классики ставили вечные вопросы, иначе бы мы не сидели в этом зале и не смотрели бы этот спектакль по произведению из конца XIX века.

Астров

На всякий случай напомню нехитрый сюжет «Дяди Вани»: в деревне есть имение, в нём нынче живут профессор Серебряков 47 лет (Сергей Скобелев) с женой Еленой Андреевной 27 лет (Линда Ахметзянова), плюс дочь профессора от первого брака Соня (Александра Кашина), мать первой жены Серебрякова (Ирина Смирнова), брат первой жены Серебрякова Иван Войницкий (Андрей Кузин), приживал Телегин (Виктор Яковлев), старая нянька и с некоторых пор врач Астров. Такой вот «теремок» в 26 комнатах.

Серебряков, няня, Елена Андреевна, Войницкий

Живут, значит, живут, маются от тоски и скуки. Пьют от скуки, влюбляются от скуки, гуляют, поют – всё в страшной скуке. Ни у одного из них нет ни цели, ни мечты. Ну, может, только у врача Астрова, который занят посадкой лесов, потому как беспокоился об экологии задолго до повсеместного распространения пластика. Людей он лечит больше по инерции и из чувства долга, пациентов своих не любит и вообще устал от всего этого.

Профессор достал родню своей подагрой и надменностью, к 47 годам ощущает себя стариком и ночной порой ноет об этом в ухо уставшей жене. Супруга не отстаёт и, чтобы не расстраивать мужа, готовится стать старухой лет через пять-шесть (помним, да, что ей сейчас 27?). Разумеется, друг друга они не любят и вообще непонятно, что делают вместе.

А тут раз, и режиссёр Павел Зобнин заботливо подтверждает ощущения публики: Серебряков при каждом удобном случае измеряет давление и складывает руку с тонометром на жену, которая вынужденно застывает в самых неудобных позах. Зритель тем временем рад, что так легко разгадал метафору режиссёра: «Смотри, смотри, ей неудобно. Какой же он…»

Серебряков с Еленой Андреевной

Большинство, конечно, идёт в театр именно за этим – за лёгкостью, развлечением и очевидными выводами. Заумь, извините за низкий стиль, никому не впёрлась, и так «голова квадратная от всего этого». В театр в основном (тут внимание – я не чешу всех под одну гребёнку) идут отдохнуть, а не заниматься поисками ответов на вопрос: и чего же такое хотел сказать режиссёр, взявшись за интерпретацию произведения.

Но это мы отвлеклись.

Елена Андревна, будучи в доме единственной симпатичной особой фертильного возраста, привлекает внимание сразу двух кавалеров – Войницкого (дядя Ваня) и Астрова. В их чувства не верится совершенно. У одного – это попытка схватить за хвост ускользающую молодость, у второго – похоть и желание избавиться от одиночества. Ни тот, ни другой «возлюбленную» не уважают.

Елена Андреевна

Соня вяло пытается всех со всеми мирить. Без конца сокрушается, что некрасивая, и, конечно же, влюблена в Астрова. Говорит, что уже шесть лет, но за делами в имении признаться всё как-то недосуг и боязно, «неизвестность лучше» - хоть какая-то надежда.

Радуется жизни единственно Телегин, который на самом деле балбес, но и балбесу невольно начинаешь симпатизировать, потому что нет никакого желания погружаться в это мрачное влюблённое болото и хоть как-то сопереживать бестолковому сборищу.

Телегин и старая няня

Кроме него, Войницкого и Астрова, остальные бубнят свои реплики, как пономарь на клиросе: монотонно, ровно, без эмоций. Первое время той же Елене Андревне и Соне хочется дать затрещину, чтобы ожили. Потом привыкаешь.

В случае с женой профессора режиссёр, думается, намекает на «русалочью кровь», в которой её обвиняет Войницкий. А Соня просто пока глупа и мала, чтобы разбираться в чувствах и отделять свои мысли от чужих. Она не выросла, но уже постарела и в юные годы готовится к тому, что отдохнет в мире ином. Ну, бррр же!

Соня

Специально для «Дяди Вани» сцену Псковского драмтеатра увеличили примерно в два раза, и шестой ряд стал первым. Но и этого пространства актёрам оказалось маловато. Они, повинуясь сценографу Евгению Лемешонку и режиссёру Павлу Зобнину, то и дело оказывались на лестницах, ведущих в зал, и в проходах у кресел, чем очень радовали зрителей первых рядов и огорчали зрителей последних, которые в это время разве что слышали голоса актёров.

Елена Андреевна и Войницкий

Теперь я окончательно ударюсь во вкусовщину и скажу, что Андрей Кузин, Линда Ахметзянова и Александра Кашина в этот раз не докрутили свои роли. Андрей Кузин, к сожалению, уже традиционно запинался, а каждая самая маленькая и почти незаметная запинка моментально выносит тебя из ткани спектакля обратно в зал. Тут меня можно сколько угодно упрекать, что, мол, премьера, но что есть, то есть, восприятие такие досадные детали портят.

Войницкий

Линда Ахметзянова переборщила с надуванием губок и мимикой (я предупредила о вкусовщине, терпите), Александра Кашина вместо Сони продемонстрировала героиню второсортного ситкома с закадровым смехом. Во время её монологов становилось как-то даже неудобно, настолько неорганично и неправдоподобно они звучали: текст выучен отлично, спасибо, «пять», но не более.

А вот Виктору Яковлеву я поверила, Георгию Болоневу тоже. И пили, и пели, и играли отлично. Они и все остальные вписались в усадьбу как родные. Серебряков в исполнении Сергея Скобелева так и вовсе вышел замечательно мерзким. Прямо фу. Как и должно быть.