Эмма Бовари как лук света в тёмном царстве
Ольга Миронович о Бовари
Такой себе подарочек получился от Псковского театра драмы дамам к 8 Марта. С мышьяком. Зато в тренде: ну то есть, позавчерашняя псковская премьера «Бовари» отлично вписалась в апокалиптическое настроение последних дней.
После первого показа в 14.00 артисты даже на поклон не вышли, возможно, подчёркивая тем самым трагизм всего происходящего на сцене и в жизни.
У зрителей тоже не получилось «отвлечься». Они то и дело подсвечивали своими мобильниками кромешную темноту в зрительном зале, а один дядечка с краю в третьем ряду примерно на половине спектакля настолько увлёкся просмотром новостной ленты на экране своего смартфона, что больше почти не поднимал головы. Ему явно было важнее следить, как там продвигается «операция по демилитаризации».
Впрочем, подозреваю, что нетеатральной псковской публике, которая ругает дрампуш на чём свет стоит за постоянное «переиначивание» классики, этот спектакль зайдёт. Ну потому что «авторское прочтение» в нём тщательно завуалировано. И потому что это прежде всего психологический театр, основанный на безупречной актёрской игре.
Например, на умении Ислама Галиуллина в роли Жюстена убедительно проплакать несколько минут кряду, пока Наталья Петрова в роли госпожи Бовари читает свой финальный монолог.
Иди и смотри
Если кто забыл сюжет скандального романа Гюстава Флобера, то вкратце он таков. Главная героиня тщетно пытается воплотить в жизнь выдуманные сочинителями бульварных романов ценности: вокруг неё сплошная бездуховность, помноженная на безденежье. Вместо того, чтобы налаживать свою домашнюю жизнь, она ищет счастья на стороне, и становится жертвой собственных иллюзий.
В итоге, страшась неминуемого дефолта, закредитованная госпожа Бовари совершает *** (Роскомнадзор).
Автор уверял, что сам чуть не умер от отравления собственным романом, когда описывал последние дни жизни Эммы Бовари. Настолько это тяжёлое произведение.
Режиссёр Дмитрий Акриш просто перенёс эту агонию на сцену.
Поэтому я горячо рекомендую этот спектакль всем дрампушненавистникам. По крайней мере, сходите полюбуйтесь на актрису Наталью Петрову. Как точны все её интонации, жесты, даже изгибы тела: в сценах с любовниками она как будто вся на филлерах в самых интересных местах и гибкая, будто анаконда, а когда по её телу скользят руки мужа – жёсткая и плоская, как тёрка.
Если после объятий с мужем она брезгливо вытирает руки о платье, то взаправду ждёшь, что на её одежде останутся грязные пятна.
А как филигранно выверена сила толчка, которым актёр Камиль Хардин (Леон) бросает её об стену! На мгновенье, кажется, что сейчас по сторонам брызнут мозги Натальи… нет, всё-таки Эммы.
И до чего же, оказывается, трогательным может быть Денис Кугай в роли Шарля Бовари, когда супруга набрасывается на него, чтобы окончательно растоптать его самолюбие (прям так и хочется взять Дениса на руки, как бездомного голодного котёночка).
Дьявол носит Prada
Отдельно хочется сказать про костюмы действующих лиц. Это тоже очень интересная работа, ведь герои Флобера придавали одежде немаловажное значение.
Напомню, что Эмма выписывала модные журналы и разорилась в том числе на дорогих тряпках. Она наряжалась даже для того, чтобы полежать в кровати с книжкой.
Поэтому исполнительница её роли в спектакле Дмитрия Акриша одета безупречно. Когда она расхаживает по сцене в своём идеально скроенном лухари-пальто, это добавляет действию трагизма, потому что всё время вспоминаешь про санкции и про то, что Marks & Spencer и Balenciaga ушли с российского рынка.
На фоне Эммы по-настоящему богатый Родольф выглядит деревенским простачком, который отоваривается в «Вове», в лучшем случае в «Фамилии». Однако же в романе этому есть объяснение: «Его туалет представлял собою то сочетание банальности и изысканности, в котором мещане обыкновенно видят признак непостоянной натуры, душевного разлада, непреодолимого желания порисоваться, во всяком случае, признак несколько пренебрежительного отношения к правилам приличия…»
«Впрочем, - прибавил он. – В деревне… - И так сойдёт, - сказала Эмма. – Вот именно, - подхватил Родольф. – Разве кто-нибудь из местных уважаемых граждан способен оценить хотя бы покрой фрака?» (Я, я оценила!)
Соответственно, Шарль Бовари поначалу одет не хуже своей супруги Эммы, но чем дальше в лес, тем больше мы смотрим на него её глазами.
И поэтому ему ничего не остаётся, как мозолить нам глаза своей майкой-алкоголичкой.
За стеклом
Как видите, Дмитрий Акриш довёл реализм Флобера до гиперреализма и к тому же сфокусировал внимание публики на семейной трагедии. А сценограф Анжелика Кременецкая помогла режиссёру направить лампу в лицо обвиняемой, которая одновременно жертва.
Минималистичные декорации спектакля представляют собой светящийся куб из оргстекла, стенки которого распахиваются и вращаются на колёсиках в разные стороны.
Когда в начале действия главные герои вдруг раздвигают эти стеклянные загородки, кажется, что их ничто там не удерживает. Но нет, как ни ворочай грани этого прозрачного кубика Рубика, ты в ловушке: это шоу «За стеклом».
То есть, Эмма Бовари в спектакле Псковского театра драмы стала эдаким ночным мотыльком, который залетел в плафон и мечется там, обжигая себе крылышки. Иногда этой букашке удаётся выпорхнуть наружу, но там пауки уже плетут свои сети, в которых наш мотылёк неминуемо запутается.
Перед началом спектакля и после, когда в кубе ещё или уже темно, зрители видят в нём своё искривлённое отражение, но, кажется, не придают этому никакого значения, поверив, что действие происходит в Ионвиле.
…Пока Камиль Хардин в роли Леона не произносит, обращаясь к главной героине: «Вы, наверно, устали, сударыня Наша «Ласточка» трясет немилосердно!»
Плевать, что это они про дилижанс.
«Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!» (с) Кулигин
Что хотел сказать режиссёр? Я думаю, он намекает, что госпожа Бовари Гюстава Флобера – это внезапно Катерина Кабанова из пьесы Островского «Гроза» в позе «же не манж пас сис жур» (а ведь и правда, Кате было полегче: она хотя бы не переживала, на что ей купить сахара и гречки).
Ну не зря же Дмитрий Акриш дофантазировал старуху Бовари, которая в романе появляется эпизодически и довольно неплохо ладит с невесткой, а в спектакле превращается в натуральную Кабаниху (её играет прекрасная Галина Шукшанова).
Далее параллели напрашиваются сами собой. Безвольный Шарль Бовари – это, конечно же, Тихон Кабанов. Леон и Рудольф Буланже – оба два Бориса… Остальных героев, если хотите, сопоставьте сами.
Но всё не так просто, потому что «Катерина» в этой «Грозе» на французский лад сама такой же деспот, как и все остальные. Она же «полна вожделений, страстных желаний и ненависти».
И эта ненависть поистине страшна. Особенно в сцене, где раздавленный последствиями неумело произведённой операции Шарль (Денис Кугай) достоин жалости, а жена делает ему ещё больнее.
А ведь в начале этого спектакля Эмма и Шарль – по-настоящему близкие люди, которым посчастливилось найти родственную душу и которые искренне делятся друг с другом своими детскими воспоминаниями.
Но режиссёр перелистывает несколько страниц из оргстекла на колёсиках – и вот уже Эмма начинает гнобить Шарля только за то, что он закурил, а Шарль (Денис Кугай), будто нарочно, начинает курить всё больше и больше, раздражая этим уже не только Эмму (Наталью Петрову), но и тётенек с галёрки.
Но главный абьюзер и газлайтер в этой семейке, конечно же, Эмма.
Так что никакой госпожа Бовари не «луч света в тёмном царстве». Лук – это да. Ведь от этой прелестной женщины с одёжками и «манерами, как у парижанки» ни света, ни тепла.
Жёсткий свет по воле создателей спектакля падает на неё сверху. Точнее, не на неё одну, а на всю эту прозрачную коробку с тараканами, выхватывая из мрака их жалкие страстишки.
А настоящая жизнь протекает в айфоне зрителя с третьего ряда и за правой кулисой спектакля Дмитрия Аркиша, где спит невидимая Берта Бовари, ребёнок Шарля и Эммы, которую, по всей вероятности, ожидает та же судьба, что и мальчишку из фильма Звягинцева «Нелюбовь».
Ольга МИРОНОВИЧ
Фото Игоря Ефименко, drampush.ru
Источник: Сетевое издание Центр деловой информации Псковской области