Драматург Дмитрий Данилов: «Жизнь просто переполнена абсурдом»

18-19 декабря в Псковском театре драмы имени Пушкина премьера – спектакль Дмитрия Месхиева по пьесе Дмитрия Данилова «Сережа очень тупой». Опубликованная в 2018 году в январском номере журнала «Новый мир» вторая пьеса Данилова сразу же оказалась широко востребована. За три года – поставлена на сценах двух десятков столичных и провинциальных театров. Накануне премьеры мы задали драматургу несколько вопросов о его драматургическом творчестве.

 

– Почему пять лет назад успешный поэт и прозаик Данилов вдруг решил стать драматургом?

- Мне захотелось освоить какую-то новую территорию. Я чувствовал какой-то определенный застой в творчестве. Захотелось свежего ветра. А передо мной был пример моих друзей – замечательных поэтов Андрея Родионова и Екатерины Троепольской. Они, муж и жена, буквально у меня на глазах начали в соавторстве сочинять пьесы и быстро достигли значительного успеха. Их пьесы идут на многих хороших московских сценах. Они звали меня на премьеры, и в какой-то момент мне стало интересно попробовать себя в жанре драматургии. Так и пошло.

– А трудно было осуществить первый замысел, или у вас как-то легко всё получилось?

– Первую свою пьесу «Человек из Подольска» я очень долго придумывал. С ней в голове я ходил, наверное, года три. Трудно ее вынашивал. Потом, когда придумал, написал за месяц. Так что это было непросто. Следующие свои пьесы я писал быстрей и легче.         

– Чем драма принципиально отличается от других видов художественной литературы? В чем ее преимущества, например, перед эпическими жанрами?

– Я считаю, что никаких преимуществ нет. Просто драма основана на говорении. Если мы говорим о конвенциональной драме (не экспериментальной, не о постдраме), то специфика драмы в том, что люди просто говорят на сцене. Тогда как проза может вообще обходиться без прямой речи. В кино тоже можно многое сказать без диалогов. Поехать, например, в Аризонскую пустыню. В театре меньше визуальных возможностей. Можно разве что видео показать, и то недолго. В театре нет крупного плана. Поэтому сюжет решается через прямую речь, через говорение актеров на сцене. 

– К чему вы стремились в «Сереже очень тупом» – напугать зрителя, вызвать чувство аффекта, недоумения и тревоги?

– Не сочтите за кокетство, но когда я пишу пьесу, я стараюсь о читателе, о зрителе – вообще не думать. Когда ты сочиняешь, зрителей нужно отодвинуть в сторону, будто их нет. Мне важно выполнить свои художественные задачи, написать драматургически заряженную историю. Если автор изначально думает про зрителей, то он к ним, извините за дурацкое слово, подлаживается. Пытается угодить зрительским запросам, и творчество уходит. А я не хочу, чтобы оно уходило. Я хочу работать в свободном пространстве. А вот когда текст уже сделан, пошел в жизнь, в мир, то тогда мне очень интересно мнение зрителя. Тогда я к зрителю неравнодушен.     

– Так называемый абсурд – это имманентное свойство самой жизни, или такой специальный прием искусства?

– Я бы поменял союз «или» на союз «и». Абсурд это и имманентное свойство жизни. Жизнь просто переполнена абсурдом. Если его уметь видеть, его дико много вокруг. И одновременно абсурд – это некий тренд, тенденция в искусстве. Одно другому не мешает. Искусство отражает жизнь. Так бывает.

– Театр абсурда возник в середине XX века и связан с именами таких драматургов, как Беккет и Ионеско, давно уже «забронзовевших» классиков. Получается, что вы сделали абсурд на сцене вновь актуальным?

– Я не знаю, насколько это актуально. Мне просто нравится в свои пьесы включать элементы абсурда. Но много ли его у меня? Я написал шесть пьес, и только две первые – «Человек из Подольска» и «Сережа очень тупой», – можно назвать абсурдистскими. Остальные – нет. Скажем, «Свидетельские показания» – реализм. Что касается театра абсурда, то я бы хотел прежде всего вспомнить Даниила Хармса. Его нужно считать родоначальником драматургии абсурда. Это нисколько не умаляет заслуг Ионеско и Беккета. Просто Хармс творил в пустоте и не мог опубликовать свои тексты, но он был первопроходцем в театре абсурда. И мы знаем, что тексты Хармса были написаны раньше, чем тексты Беккета и Ионеско.

– Немного дурацкий, конечно, вопрос, но как вы относитесь к своему успеху? В том смысле, что «не слишком ли много в русском театре Дмитрия Данилова»? Вот, только у нас в Пскове в течение года вторая премьера с вашей фамилией на афише?

– Было бы странно, если бы я сейчас заявил: «Слишком много пьес Данилова! Ставьте поменьше». Знаете, я довольно трезво оцениваю свои успехи. Мне очень далеко до таких драматургов, как Вырыпаев или Пулинович. У них по двести-триста постановок, а у меня только семьдесят.

– Но они и начали раньше.

– Это правда. Они начали сильно раньше. Но всё равно мне пока до них далеко. Поэтому пусть режиссеры ставят мои тексты. Пусть будет пятьсот спектаклей по моим пьесам. Чего в этом плохого? Я только «за».

Беседовал Александр Донецкий

Интервью с режиссером спектакля "Сережа очень тупой" Дмитрием Месхиевым можно прочитать здесь.