«Взросление существует, а вот взрослые – это миф»
Режиссер Евгения Львова о побеге из Петербурга и загвоздках работы с тинейджерами
Выпускница института на Моховой, Евгения родилась и выросла в Петербурге. Жизнь в городе, который скорее напоминает «страну в стране», сформировала у нее четкое желание-позицию: преодолеть силу большого города. А еще у Евгении была мечта «о Полисе – маленьком городе, где все чувствуют ответственность друг перед другом, потому что знают друг друга в лицо».
Вдохновение будущий режиссер нашла в словах преподавателя РГИСИ К. А. Учителя, который в своих лекциях говорил о номадической природе театральных людей. Последние должны постоянно перемещаться, а их стремления к поставленным целям должны щекотать изнутри. Стало ясно, что «необходимо делиться», но не просто отдавать, а отдавать тем, кто действительно в этом нуждается. В тот момент жизни Евгения была не одна. Денис Золотарев, тогда выпускник мастерской Г. И. Дитятковского, и Евгения подогревали друг друга в этом желании преодолеть силу мегаполиса. Можно сказать, что переезд в Псков и появление мастерской – закономерность.
Псковская детская театральная школа-мастерская «Гвозди» работает с 2015 года. Здесь ставят современную драматургию, гастролируют со спектаклями по городам и весям и, что самое главное, не боятся обсуждать самые сложные темы.
Автор этих строк стал зрителем, вернее, участником спектакля «Играем на Лире». Этот очень простой по форме спектакль, но за этой простотой стоит невидимый зрителю сложный коллективный процесс. Вопрос тут не в форме, хотя она, как итог совместной работы, важна. Хотелось после «Играем на Лире» подобрать верное слово и для детей, которые были и участниками, и авторами, и актерами действия, и для педагогов-режиссеров, но все кажется приблизительным, неточным.
Это – слово о чем-то хорошем. «Поэзия бессмыслицы» Э. Лира была осмыслена и переложена на язык театра. Осмыслена, конечно, в рамках абсурда. Еще о рамках: это променад, это концерт, это песни у костра, это... поток детской энергии. Герой здесь – каждый ребенок. И он же – сочинитель собственных лимериков – рожденного в Англии пятистишия абсурдистского содержания. Сведенный до бессмыслицы язык каким-то «в лоб» способом приводит к смеху. И зритель, и актеры связаны правилами игры, которые каждый принял на себя. В театральное здание зритель попадает с целью здание покинуть. И вернуться. Финальный концерт к наивному детскому смеху добавляет грустную взрослую мысль: взросление сопровождается утратой. Чтобы стать взрослым, от чего-то в себе надо отказаться. А пока они – дети, что говорят о взрослых вещах.
В разговоре с Евгенией я все же предпринимаю попытку определить процесс, который происходит в этой школе-мастерской, чтобы не злоупотребить первыми навязчивыми словами-ассоциациями, вроде, «терапия», «социальный театр», «педагогика», «горизонтальность» и т. д.
– «Гвозди» существуют именно в формате школы-мастерской для детей и подростков, а у каждой мастерской есть свои особенности. Что вы определили как главное для «Гвоздей»?
– Есть несколько принципов, которые для нас важны. Когда я говорю «для нас», «мы», я подразумеваю команду проекта: это я, Денис Золотарев – преподаватель актерского мастерства, психолог Юлия Заремская и Марина Николаева – директор мастерской, искусствовед, преподаватель теоретических дисциплин. Первый принцип отражен в девизе: «Каждый – гвоздь программы!» Нам интересны дети, подростки, взрослые вне зависимости от их артистической природы. Каждый уникален. Наша задача – дать почувствовать каждому его ценность и передать чудо сотворчества, когда идея рождается не внутри человека, а между людьми.
И нужно сказать о партисипативности. Важным для нас является отказ от авторитарного подхода и выстраивание «горизонтальной» модели отношений, где взрослый – сопровождающий на пути к открытиям, к знанию, а не носитель этого знания. Мы постоянно сотрудничаем с психологом. Это важно при проведении актерского тренинга. Нельзя угадать, какое упражнение «вскроет» боль человека. Нет безопасных упражнений. Важная идея, которую я страстно продвигаю, проста: преподавателям актерских дисциплин, режиссерам необходимо признать, что не во всех случаях мы обладаем компетенциями, достаточными для решения возникшей психологической трудности. И не любой психолог может стать частью творческой команды. Здесь важен феноменологический подход, отказ от оценки. Такой взгляд психолога и педагогов позволяет подросткам постепенно раскрываться и проявлять свои сильные стороны, не боясь обнажить и свою слабость.
– Женя, вы можете привести конкретный пример участия психолога в вашей работе?
– Два последних проекта старшей группы мастерской (это ребята от четырнадцати до семнадцати лет) без Юли, нашего психолога, были бы неосуществимы. «Первый раз» – спектакль, основанный на взаимном групповом интервью ребят. Мы сидим в кругу, включен диктофон, и самый закрытый и «раненый» человек в группе рассказывает о двойном самоубийстве друзей, о том, как в школе запретили уйти с уроков на похороны, и о том, что и в его жизни была попытка расстаться с жизнью. Присутствие Юли, ее голос, взгляд, та форма, в которой она задает вопрос, тот способ молчать и слушать – работают именно такие неуловимые вещи.
– Женя, а не противоречит ли этот деликатный подход понятию «режиссура»? Или ваша работа ориентируется только на педагогический аспект?
– В каком-то смысле противоречит. Я как режиссер «вскрываю» что-то в человеке ради творческого результата. Часто через его личную боль. Психолог помогает раскрыться, но ровно настолько, насколько человек готов к этому. Но не все, что открылось, можно пережить. В этом противоречии и прелесть – танец режиссера и психолога.
– То есть можно говорить о том, что есть автор-режиссер?
– Да. Другое дело, что моя режиссура может в определенных обстоятельствах перестать работать. Назову как пример последнюю работу со старшей группой – «Дыня» по пьесе Керен Климовски. В проекте заняты подростки и их родители. Сыграли премьеру весной, а осенний показ был отвратительным. Я увидела примитивную, скучнейшую режиссуру. Оказалось, все участники уже «пережили» боль, проработали что-то важное для себя. Им стало «комфортно» вместе на сцене – зритель видел только неоправданные, ненаполненные приемы. К следующему показу пришлось «мучить» артистов тренингами, связанными с эмоциональной болью. Так что есть еще и другого рода «авторство». У меня во власти мертвая вода, а у артистов – живая.
– Что чаще всего вызывает трудности в работе с детьми?
– Ты сам и твои чувства. Ты – живой, ты злишься или растерян. Тут может быть много всего: ребенок, который не доверяет тебе и смотрит волком, который не может сидеть на месте ни секунды, который очень хочет понравиться тебе и так далее. Тут тоже помогает психолог. Вопрос часто не в том, что с ребенком, а в том, почему меня задевает его поведение. Почему я перестаю быть взрослой в этот момент? И тут я возвращаюсь к моей любимой идее: взросление существует, а вот взрослые – это миф.
Текст: Татьяна Лукашенко. Источник «Петербургский театрал»
